Письмо деду. Память об Афанасии Шостаке – в сердцах близких и книге однополчанина

Здравствуй, дед!
Ты такой красивый и молодой на этой фотографии! Она моя любимая. Ты сидишь вполоборота и загадочно улыбаешься. Помнишь, как мы с тобой сидели на диване и разглядывали твои старые военные фотоснимки? Я спрашивала: «Дед, ты модный что ли был по тем временам?» А ты смеялся и говорил: «А то!!! Шляпа набок – самый писк!» Я так гордилась тобой. Тогда в детстве я знала, что ты героище и таких, как ты, больше нет! Только у меня такой красивый, модный и мужественный дед!

Следы ранений

А вот о войне мой дед не любил говорить. Он постоянно отшучивался, рассказывая какие-то небылицы, а может быть, это было правдой...  Теперь я об этом уже не узнаю. Знаю одно – даже когда он говорил о войне в шутливой форме, в его глазах читалась боль. Отводил взгляд, потому что прятал слёзы, и голос его предательски дрожал. Тогда я не понимала всей его боли, только чувствовала её.

Дед. Мой любимый дед, как пусто, как тоскливо сейчас без тебя. Как же хочется повернуть время вспять, присесть рядом, дотронуться до тёплых рук и засыпать тебя вопросами... Я часто вспоминаю нашу поездку в Москву на встречу с твоими однополчанами, и как потом мы ели эскимо. Я ела мороженое, а ты – шоколад от него. И удивлялся: «Как можно не любить шоколад от мороженого?» А помнишь, как я с любопытством разглядывала следы твоих боевых ранений? Над этим ты тоже смеялся, а я недоумевала – как человек может жить с осколками железа в теле? Оказывается, может. Мне иногда кажется, что у героев Великой Отечественной иммунитет к физической боли, они перестали обращать на нее внимание. Осколки в их душе. Их не вытащить, не залечить. Эта боль просто притуплена, о ней не говорят, её просто чувствуют.

13 боевых операций

Мой дед Афанасий Игнатьевич Шостак родом с Украины, из села Шаповаловка Черниговской области. 11 июня 1941 года он был призван на военную службу буквально после выпускного бала, ему было 19 лет. Службу начал механиком-водителем, потом был пулеметчиком, участвовал в боях за Кавказ, где и получил ранение. Затем его направили учиться в танковое училище в Казань, там он познакомился с моей бабушкой Зоей Ивановной. После учёбы техник-лейтенант Шостак был призван в 31-й танковый корпус.

Корпус участвовал в 13 боевых операциях Великой Отечественной войны, начиная с Курской оборонительной и заканчивая Пражской наступательной, пройдя через Белгород, Харьков, Западную Украину.

Так же, как и миллионы наших соотечественников, Афанасий Шостак терял друзей, мерз в окопах, рисковал жизнью, убивал, чтобы спасти Родину и своих близких. Он прошел войну до конца, войдя в Берлин победителем. После войны остался на службе.

Сначала его направили в Узбекистан, где родился сын, мой отец, затем на Сахалин, потом на остров Кунашир, что на Курилах, там родилась дочь – моя тётя. Служба закончилась в украинском городе Ливны. В 1959 году его демобилизовали в звании майора. После судьба закинула Афанасия Игнатьевича и Зою Ивановну в Татарстан, город Альметьевск, где дед проработал 26 лет в подразделении строительного треста начальником механических служб. Параллельно учился в техникуме и был секретарём отделения коммунистической партии.

Проявил стойкость

За боевые заслуги награжден орденом Отечественной войны II степени.

Также среди его наград имеются медаль «За отвагу», орден Отечественной войны I степени, орден Красной Звезды, медали «За боевые заслуги» и «За победу над Германией».

С особым чувством

Вот уже 15 лет его нет с нами, но он всегда рядом, в нашей памяти и мыслях.

Память о моём деде живет и в книге. Его однополчанин Электрон Приклонский написал «Дневник самоходчика. Боевой путь механика-водителя ИСУ-152». Этот небольшой отрывок из книги для меня бесценен. Мы, его внуки, всегда с особым упоением читали эти строки.

«Узнав, где находятся убитые товарищи, втроем с водителем арслановского КВ и Афанасием Шостаком идем проститься. Лапкин и Арсланов, накрытые с головою одной шинелью, лежали во дворе старенькой низкой хатки, под копною сена, в тени. Своего заряжающего узнаю по длинным ногам в больших сапогах, Арсланова – по синим диагоналевым брюкам. Поднимать шинель было страшновато... Наконец, водитель погибшего Арсланова, вздохнув, наклонился и осторожно отвернул шинель. Мы обнажили головы. Лица убитых – суровое и невозмутимое Лапкина и напряженное, с тонкими чертами, красивое Арсланова – почти не изменились. Казалось, что танкисты смертельно устали и крепко спят.

Афанасий первый прерывает молчание:

– Надо проверить, не осталось ли на ребятах каких документов.

В нагрудном кармане гимнастерки командира танка он находит командирскую книжку. По очереди бережно держим ее в руках. Оказывается, лейтенант Арсланов незадолго до войны окончил Смоленское артучилище. Значит, несколько лет жил в моем городе. Как часто на войне узнаешь что-либо о человеке слишком поздно...

Всем очень захотелось курить, но табаку, как это случается иногда во время наступления, ни у кого из нас не нашлось ни крошки, и Афанасий Игнатьевич дипломатически обратился на родном языке к хозяину насчет тютюну.

– Нэ потягнэтэ, сынки, – покачав седой головой, ласково проговорил дед и протянул Шостаку кисет.

Мы свернули «жадные» цигарки из листового самосада ядовито-зеленого цвета, прикурили. На всякий случай делаю легкую затяжку, но, сразу задохнувшись, начинаю ловить воздух широко разинутым ртом. У водителя с машины Арсланова тоже перехватило дыхание, и он разражается сильным сухим кашлем, утирая рукавом комбинезона выступившие слезы. Самый старший из нас и, следовательно, наиболее прокуренный, Шостак сумел затянуться раза два-три, после чего сокрушенно покрутил головою и с трудом выдавил из себя:

– Н-ну-хх!

– Вот так попотчевал, старый! – грустно усмехнулся Шостак, только непонятно было, что именно имел он в виду.

Возвращаясь к машинам, мы с Шостаком узнали подробности гибели Арсланова и Лапкина. Местность под станицей сильно пересеченная, волнообразно повышается в сторону противника и удобна для противотанковой обороны, так как овраги тянутся параллельно линии фронта. Что ни балка, то новый рубеж и новая задержка. Этим пользовалась неприятельская авиация, действовавшая на нашем участке очень активно».

Дед, я помню, как ты водил нас с братом на парад Победы. У нас в руках воздушные шары и флажки, а ты весь в орденах. Для тебя этот праздник, как и для всех, был самым важным. Теперь он главный для меня и моих детей. Каждый год я гордо несу твой портрет в строю «Бессмертного полка» и верю, что ты видишь и знаешь это… Слышишь, дед? Мы помним! Мы гордимся!

Оксана ШОСТАК
Фото из семейного архива автора