«Муравленко 24» > Версия для печати > Когда совпали война и юность

«У деда был большой шрам на спине. Глубокий, грубый, не заметить его было нельзя. На мои вопросы дед, как правило, коротко отвечал, что это след войны, подробностей не приводил, – рассказывает Марина Агеева. – Как и многие фронтовики, неохотно вспоминал те годы, думаю, пережитое хотелось оставить в прошлом».

Марина Александровна показывает старую фронтовую фотокарточку. На ней парень в солдатской форме. Это отец ее мамы Александр Александрович Старостин 1925 года рождения, родом из Саратовской области. В 1943 году его призвали на фронт. Снимок не постановочный, очень живой, хорошо передает веселый, даже озорной характер парня.

«Знаю, что он какое-то время воевал в штрафном батальоне, – рассказывает внучка ветерана. – В документе военно-пересыльного пункта указано: не судим. За какую провинность или авантюру его наказали, неизвестно. Тут, видимо, сказалось детдомовское детство. Он и его брат Константин очень рано остались сиротами, воспитывались в детском доме. Но веселый нрав, общительность и чувство юмора он сохранил до старости. Таким я его и помню – шутником и балагуром».

На фронте из шустрого паренька вышел отличный разведчик. Медали «За боевые заслуги» и «За отвагу» свидетельствуют о том, что красноармеец Старостин не раз проявлял смекалку и мужество.

Из наградных документов:
Разведчик-наблюдатель 2-го дивизиона 1020-го артиллерийского Кёнигсбергского полка Александр Старостин в боях за город Кёнигсберг выявил три огневые точки противника, о чем своевременно донес начальству.

Под Кёнигсбергом он и получил ранение, о котором напоминал шрам через всю спину.

«После госпиталя дед возвращался домой через Украину. Встретил свою будущую жену, мою бабушку Анну Кирилловну, и остался в Черкассах, – говорит Марина Александровна. – Рукастый и работящий, дед сам выстроил дом. Родились две дочери – Людмила и Татьяна. У бабушки и деда были очень нужные профессии, которые выручили их в трудные послевоенные годы. Дед сапожничал. В детстве я часто проводила время у него в каморке. Там стоял низкий столик с инструментами. Он мне давал небольшой молоток – я училась забивать гвоздики… А бабушка шила, и вся семья была, что называется, одета и обута».

ТРИ ГОДА НА ЧУЖБИНЕ

Трагична история военного времени бабушки Анны Кирилловны Старостиной (в девичестве Читайло), впрочем, конец оказался благополучным. В 1942 году восемнадцатилетнюю девчушку угнали в Австрию. Мать пыталась ее спрятать, но тщетно. Тогда фашисты тысячами отправляли остарбайтеров из оккупированных территорий в страны нацистского режима.

«Маленького росточка, темноглазая, темноволосая, ее всё время немцы спрашивали: «Юде?» Внешне она напоминала еврейку. Приходилось убеждать, что не «юде», иначе расстрел, лагерь смерти, – приводит воспоминания бабушки Марина Агеева».

Молодежь загрузили в холодные вагоны и повезли в страшную неизвестность. На границе проводилась санобработка: все вещи, всю поклажу обсыпали каким-то белым порошком, в том числе и хлеб в чемодане у Анны. Но ребята всё равно его съели – другой еды им не давали, и голод пересилил.

Наконец поезд добрался до небольшого австрийского городка. Девушек выставили на центральной площади, как на продажу, пришли фермеры выбирать себе работников. Анну долго не выбирали, уж больно щупленькая и худенькая была. По наивности думала, что раз никому не нужна, значит – отправят домой. Так и стояла одна до вечера, пока запоздалый хозяин не забрал ее к себе. Не слишком зажиточный, вместе с женой они сами делали много тяжелой работы.

«Бабушка рассказывала, что в основном приходилось ухаживать за скотиной, а ей, городской, это тяжело давалось. Ноги в специальной грубой обуви сбила в кровь, ранки на руках постоянно болели и гноились, – говорит внучка. – Правда, этот фермер оказался человеком незлым. Однажды он взял свою работницу на пашню. Поручил ей вести лошадь, сам взялся за плуг. Лошадь кусалась и брыкалась, пугая девушку. Тогда хозяин отпустил Анну домой, а на ее место велел встать жене».

Но далеко не всем угнанным из оккупированных территорий так повезло с хозяевами. Были и жестокие, те, кто держал своих работников впроголодь и заставлял тяжко трудиться. Постоянный страх, жесткий надзор. Неужели ей суждено всю жизнь провести во враждебной стороне в качестве узницы и рабыни?! Почти три года Анна пробыла в Австрии, уже стала терять надежду когда-нибудь увидеть родину, мать и отца. И какое же это было огромное счастье, когда наши войска вошли в Европу! Победа означала свободу и возвращение домой.

«Дорогие мои, любимые, как много вам, таким молодым, пришлось испытать, – с большой теплотой говорит Марина Александровна. – Деда не стало в 73 года, бабушки – в 91 год, и я не помню, чтобы они унывали или жаловались на что-то, видимо, знали истинную ценность обычной мирной жизни».

В памяти народа и потомков
Вернулся с фронта с медалью «За отвагу» прадед Марины Агеевой, отец бабушки Анны, Кирилл Теодорович Читайло, который воевал с августа 1941 года. На сайте «Память народа» размещены наградные документы. Там сказано, что «стрелок 4-й стрелковой роты гвардии рядовой Кирилл Читайло при форсировании р. Шпрее в числе первых переправился через реку и в бою за отдельный объект уничтожил двух гитлеровцев».
В базе данных есть сведения и об Андрее Гервасьевиче Белоусе. Это дед по линии отца Марины Агеевой, награжден медалью «За отвагу», орденом Отечественной войны II степени.