Главные роли Аллы Гай. В память о моей бабушке
Однажды маленький Костя Лисецкий прибежал домой и сообщил, что мальчишки постарше нашли где-то ружейную дробь и собираются ее взорвать на пустыре. Его мама Алла Герасимовна тут же бросилась туда. Ее тревога Костика позабавила. Тогда он подумал: «Что может женщина понимать в боеприпасах?» А она успела как раз вовремя: не дождавшись от нагревания дроби ничего интересного, мальчишки собирались бросить в костер пистолетный патрон.
Благодаря этому случаю сын, можно сказать, нечаянно узнал о том, что его изящная красавица-мама работала на военном заводе. Технологом литейного цеха, между прочим. Ее, как окончившую десятилетку, в 1941 году поставили на ответственный участок. И конечно, она отлично знала всё о боеприпасах – от дроби до авиабомб.
Многие люди того поколения были не слишком склонны к откровенности, даже в кругу близких. В это трудно поверить, но неизвестными остались многие важные подробности довоенной жизни моей бабушки Аллы Герасимовны Лисецкой (в девичестве Гай). Место ее рождения удалось выяснить только после 2010 года, когда это потребовалось для оформления документов внуку. Оказалось, что родилась она в 1914 году в Москве. Привыкшие к тому, что на свой вопрос очень редко можно получить точный ответ, дети и мы, внуки, ее и не расспрашивали. И только став взрослыми, стали понимать, что для этого были свои причины.
Дочь военного и актрисы
И всё же по обрывочным воспоминаниям картину ее детства и юности сложить можно. Семья жила в Харькове. Воспитанием Аллочки занималась, в основном, бабушка, называя ее на украинский манер Галочкой. Учила вышивать и шить, а к кухне и близко не подпускала. В 17 лет, впервые оказавшись одна вдали от дома и близких, Алла Гай насмешила всё общежитие военного завода, когда поставила на огонь варить картошку без воды… в собственном соку. Во дворе соседские мальчишки, подражая интонациям заботливой бабушки, дразнили ее: «Галочка, съешь яечко!» От девочки требовалось быть аккуратной и ухоженной, хорошо учиться, большое значение придавалось манерам.
Жить, не оглядываясь назад
Летом 1941 года, еще не зная об этом, она видела бабушку и маму в последний раз. Наши войска отступали, фашисты приближались к Харькову. В городе было очень много беженцев и раненых. Авианалеты и бомбежки следовали всё чаще. Немцы метили в заводы, электростанцию и центр города. Под бомбами происходила и эвакуация жителей на восток страны. Алле Гай дали комсомольское поручение – сопровождать группу детей в Пензу. 24 октября 1941 года фашисты оккупировали Харьков. О возвращении в город, занятый врагом, не было и речи, и Алла осталась в Пензе. До начала Великой Отечественной здесь действовало всего два крупных военно-промышленных предприятия, а в первые два года войны в Пензенскую область эвакуировали почти полсотни различных заводов из разных городов. На одном из них бабушка и работала.
На сцене и за кулисами
А вот отсутствие интереса к кулинарным изыскам она последовательно пронесла через всю жизнь. (Тонкая талия важнее!) Суп в ее исполнении варился предельно просто. Не до конца ощипанная курица (в советское время на прилавки поступали именно такие – с лапами, башкой, не выпотрошенные и с остатками перьев) закладывалась в кастрюлю с водой. Туда бросалась целая морковка и картофелина, пучок петрушки – для аромата. Отдельно варился рис. Потом всё это раскладывалось по тарелкам и разминалось вилкой.
Зато этот суп, как и все остальные «блюда», подавался на застеленный накрахмаленной скатертью стол в гостиной. Даже в будние дни. Как рассказывала моя мама Татьяна, скатерть стелилась ежедневно свежая. Прямо скажем, совсем не пролетарские привычки – это к вопросу о причинах скрытности. Кушать на кухне – боже упаси! Так было принято в родном доме Аллочки, и такого порядка придерживалась она сама вплоть до появления внуков.
Над плитой висела записка от детей: «Мама, не забудь посолить суп!!!» Но уж если приходил свежий номер журнала «Театр», в этот день на суп в принципе никому можно было не рассчитывать...
Когда вышел фильм «Унесенные ветром», я сразу узнала ее: вот она, Скарлетт О’Хара – моя бабушка в молодости! Такая же избалованная белоручка. А когда было нужно, работала по 14 часов в цеху, и даже в самые нищие времена умудрялась выглядеть просто ослепительно. Могла сшить нарядное платье совершенно нездешнего покроя хоть из старой портьеры, хоть из трижды перелицованного мужского костюма. Ничто не могло заставить ее сдаться, пригасить внутренний огонь и опустить гордо поднятую голову. Стройная, с искрящимся взглядом зеленых глаз, с тонкой талией, тяжелой косой ниже пояса и звонким голосом – на фотографиях той поры Алла Гай чудо как хороша! И вплоть до преклонного возраста она оставалась очень эффектной. «У женщины всегда должно быть такое выражение лица, как будто она вот-вот улыбнется», – говорила бабушка.
Бесценная, удивительная и неповторимая бабушка, как много хочется о тебе рассказать! Где же сейчас поставить точку? Только после театральной главы твоей жизни.
Вернувшись в Пензу, Алла поступила в драматический театр – мечта стать актрисой сбылась! В конце сороковых здесь ставили военно-патриотические спектакли, среди них – «Оптимистическая трагедия» В. Вишневского, «Молодая гвардия» А. Фадеева, «Нашествие» Л. Леонова. В «Молодой гвардии» она играла, конечно же, Ульяну Громову.
В семейном фотоальбоме сохранилось множество снимков – вот она в гриме, а это пробы на роль в пьесах Чехова и Горького. Сценические костюмы, поклонники, букеты, имя на афише крупными буквами – ей так шло всё это! Но она влюбилась в талантливого журналиста, который писал рецензии на спектакли в местную газету, а Сергей Лисецкий, мой будущий дед, был просто сражен ее красотой. Тогда она выбрала другую роль – быть женой и мамой. А потом бабушкой. И эта ее роль – моя самая любимая.y
